Услышать и увидеть. Что происхоит в Бирюлевском приюте
Прошёл месяц. Прошёл не зря: давно я не разговаривала и не переписывалась с таким количеством людей по одному и тому же поводу. С кем-то говорила на условиях анонимности, – люди боятся. Те, кто работали в приюте раньше, боятся не найти работу, боятся мести, боятся угроз, которые уже поступали и продолжают поступать. Но многие говорили открыто, писали и комментировали, помогали понять, что же происходило и происходит за воротами муниципального приюта для бездомных животных в Бирюлево.
Волонтеров (не только в приютах, а вообще) объединяет только одно — они люди неравнодушные к беде и находят время помогать в этой беде. Во всем остальном, они очень разные, это понятно. Разный возраст, опыт, разные профессии, образование и разное отношение к жизни. И вот это отношение к жизни влияет на то, как разные люди смотрят на ситуацию в приюте.
Есть большинство, которое молчит и ждёт, когда все неприятности закончатся. Молчит и боится встревать в споры, молчит и не хочет лишиться пропуска волонтера (как это уже бывало). Молчит, потому что своих проблем хватает. Молчит. Такая знакомая и понятная позиция.
Есть группа, которая активно выступает против нарушений, поднимает шум, устраивает пикеты и собрания, посылает жалобы. Эти люди не родились «активистами», они бы предпочли просто приходить в приют и просто помогать подопечным собакам. Но в какой-то момент их терпению просто приходит конец, и они решают попытаться поменять порядок, а вернее беспорядок в приюте.
А есть волонтеры, которые призывают «не выносить сор из избы». Их позиция такая: да, не все идеально в приюте, но это такая страна, вы же понимаете. Да, нам бы хотелось, чтобы было лучше, чтобы было больше порядка, но от нашего желания ничего не зависит. Бывали времена и похуже, недостатки есть всегда, но скандалить и протестовать и привлекать к приюту внимание – нельзя. Почему? Потому что репутации приюта будет нанесён ущерб (ох, какие знакомые слова!), и люди не захотят брать собак из приюта в семьи.
Вот на этом месте я споткнулась. Мне представились некие неизвестные люди, которые решили взять собаку из приюта, и говорят: «Нет, из бирюлевского не возьмем, там волонтеры скандальные, наверное и собаки такие же». Но выяснилось, что на волне внимания, привлеченного к приюту, наоборот появилось больше людей, которые хотят собак забрать. Многие помнят историю с приютом в Вешняках, когда всем миром пристраивали погибающих собак и кошек, которые были заперты в приюте.
А еще за этот месяц я выслушала много историй.
Историй о работе приюта. О том, как не хватает оборудования в ветблоке (не работают даже весы, а про УЗИ вообще можно забыть).
О том, как собаки во время карантина после отлова сидят не по одной, а по две-три в клетке (да, такой вот странный карантин).
О том, что часто не хватает препаратов и волонтеры покупают их за свой счет. Вот сейчас, например, приют открылся, а обработки от клещей нет. Последнюю обработку делали в мае, с тех пор — ни разу. А препараты для обработки не заказали. То есть, карантин сняли, волонтеров впустили, гулять с собаками опасно. Истории о том, как плохо ремонтируются будки и вольеры. О том, что врачи не ходят по приюту, проверяя собак, а сами волонтеры и рабочие тащат заболевших к врачам и требуют помощи.
Историй содержания в приюте «хозяйных» кошек и собак. Да, и такие есть, их отдают на передержку, а на клетке пишут «Не стерилизовать» и «Не пристраивать». Историй о том, как вывозят собачий корм — забивают мешками машину и увозят в неизвестном направлении, а камеры охрана на это время отключает.
Никого этим не удивишь. Но удивительно вот что: часть волонтеров это видит, а часть нет. Спрашиваю человека из группы «не-выносить-сор-из- избы», получаю ответы: нет, не видела, нет, моих собак лечили правильно и все лекарства были, нет не замечала. И лучше бы быть более требовательными к себе, чем обращать внимание на недостатки других.
А ещё удивительно, что именно эти люди, которые «не-замечают, не-слышали, не видели», именно они создали группу в соцсетях с прекрасным названием «Правдоруб Правдорубыч» «в целях обличения лжи среди волонтеров, волонтерских групп и зоозащитных организаций».
Проблема только, что истории о нарушениях я слышала не от волонтеров, а от людей, которые в приюте работали и работают. Так что теперь, наверное, пора создать группу, которая просто обличает ложь, а вернее все, что хочется считать ложью. Это очень популярный способ, у нас даже закон для этого есть, так называемый закон о «праве на забвение». Этот закон обязывает поисковые системы по заявлению гражданина и без решения суда удалять из результатов поиска ссылки на незаконную, недостоверную или неактуальную информацию о заявителе. Ну вот детский врач, например, требует удалить ссылки на все ресурсы с негативными отзывами. Он говорит, что написаны эти отзывы уже давным-давно и неактуальны. Так что вы будете искать отзывы о нем, а негативных не будет. Одним из первых, кто воспользовался правом на забвение, оказался бизнесмен Сергей Михайлов, которому СМИ приписывали прозвище «Михась». Помните такого? Скорее всего помните, или «погуглите» это имя, не все ссылки на его биографию уже скрыты.
Но вернёмся в приют. Его наконец открыли после двух с половиной месяцев карантина. Ура? Счастье? Оказалось, нет. И дело не только в том, что десятков собак просто уже нет. И не только в том, что у многих появились болезни, которых не было, когда за ними следили волонтеры. И не только в том, что оставшиеся одичали от длительного сидения в клетках.
Самым диким стала война, объявленная «активистам». Первое, что встретили волонтеры, которые пришли к собакам, были камеры телефонов, направленные на них – изыскивали нарушения, все действия трактовались с определенной направленностью. Например требование провести обработку собак от клещей было описано «учинили скандал с ветврачами». То есть выпускать собак на выгул без обработки от клещей — можно, а требовать обработки – нельзя. Опять требуете? А мы на вас акт составим. Опять требуете? А вот еще акт. А теперь лишим вас пропуска. И вас тоже лишим. А через месяц опять лишим. А потом опять, и так бесконечно. Нет вас и не было. Лишает пропуска руководство, а собирают замечания для лишения пропусков волонтеры из группы «не-выносить-сор-из-избы». Очевидно, что все это происходит все в тех же «целях обличения лжи среди волонтеров, волонтерских групп и зоозащитных организаций»
А параллельно идет война в соцсетях и переписке, где «активистов» уже просто запугивают и угрожают. Тон угроз – запредельный, тот же Михась бы позавидовал. Угрожают не только активистам, но и тем, кто даже робко их поддерживал.
Когда-то после очередных жалоб волонтерам сказали в руководстве приюта: «Вы допишетесь. Приют вообще закроют» – «Как это, почему?» – «Ну разное бывает, пожары, например...» Но пожары оказались не нужны. Было бы желание, а справиться с недовольными можно легко. Тем более, когда есть добровольные помощники руководства. План простой – лишить пропусков всех критикующих и зажить счастливой жизнью за закрытыми воротами приюта. Ну и показать тем, кто все еще молчит, что лучше так и продолжать молчать.
Я гляжу на своих кота Мотю и кошку Дафну, они лежат на солнечном подоконнике, и на большого пса Потапа, растянувшегося на полу рядом со мной. Мои звери счастливо избежали приюта, им помогли очень добрые люди. А думаю я про собак, которые теперь лишены помощи волонтеров.
Про Илая, громадного алабая, он сидит в половинке вольера, где ему даже негде развернуться, ему еще повезло , некоторые на этом квадратном метре сидят вдвоем, он молодой, отзывчивый на ласку, но очень грустный. Его опекун на грани лишения пропуска, потому что была одной из «активистов».
Думаю про Маню, которая прожила в приюте уже шесть лет, — спокойная собака с усталым взглядом, у нее опухоль на лапах, нужна диагностика и наблюдение, а кто будет наблюдать за ней?
О Стейси и ее сестре-близнеце Трейси, – эти собаки-близнецы всегда вместе и стараются сторониться остальных, Стейси (С — смелая), а Трейси (Т — трусливая), а похожи так, что их с трудом различает опекун. У Стейси во время карантина случилась беда с глазом, которую никто не заметил. Глаз не лечили и не наблюдали два с половиной месяца отсутствия волонтеров, а теперь его придется удалять. Кто будет с ней после операции?
Думаю о Ласкуше – большой, ласковой доверчивой девочке, у нее тоже опухоль, надо делать обследование, но из приюта пока не выпускают ( 45 дней карантина на вывоз животных), так что будут делать операцию в приюте. Кто присмотрит за Ласкушей после операции?
Думаю про всех других, кому нужна помощь, о ком рассказывали волонтеры: о Бараке, Беляше, Фиксе, Марио, они болеют. И о тех, кому просто нужна помощь и внимание, о тех, чьи имена мне побоялись назвать волонтеры. Назовёшь, а потом поплатишься за это, — либо лишат пропуска, либо с собакой случится что-то плохое.
И думаю про всех нас. Неужели мы ничего не сможем сделать для собак и кошек, которых государство на наши с вами деньги обязалось содержать, кормить, лечить и пристраивать?
Меня один из волонтеров спросил: «Как вы думаете, поможет это? Помогут статьи?» Я не знаю про статьи, но я знаю, что помочь может наше внимание, наше неравнодушие. Тут ведь совсем бессловесные души, только лаять и мяукать могут, послушайте, может быть вы услышите их голоса? Может быть вы увидите их — лопоухих и хвостатых, лохматых и пушистых, хромоногих и быстролапых, стареньких и совсем щенков и котят, огромных и мелких. Как вы думаете, мы можем помочь?
