В семь лет ты весишь двадцать килограммов. Ты единственный ребенок в большой семье, состоящей из одних только взрослых, тебя любят и балуют, не гонят от стола, за которым они сидят, умиляются любой сказанной тобою ерунде, дом уставлен твоими фотографиями.
Ты больше не любишь школу, хотя там пока не бьют
«Тебя пока не бьют, и потому ты не бежишь – отчего-то ты чувствуешь, что если побежать, они будут гнать тебя до самой двери, как бродячие собаки». Писательница Яна Вагнер — о школьной травле.
Тебя остригли под мальчика еще в детском саду, и вы с мамой играете во всю эту чушь с бантами только первого сентября — потом вы обе понимаете, что это глупо.
У тебя острые коленки, большущий портфель, ты стоишь последней на физкультуре, мама каждое утро кладет тебе в портфель завтрак — яблоко и бутерброд, с которого срезаны корочки, как ты любишь. Ты давно умеешь читать, поэтому учиться тебе не трудно, у тебя красивый пенал — там карандаши всех цветов, даже белый, они аккуратно заточены, и розовый ластик с запахом жевательной резинки. Сначала все хорошо. Причины, по которой это случается именно с тобой, не существует — ты такая же, как все, не умнее и не глупее, не красивее, не лучше одета — маленькие старушечьи коричневые форменные платья, сморщенные колготки, дурацкие сандалики — ты ни в чем не виновата, просто рулетка крутанулась в твою сторону.Какая-нибудь досадная ошибка, не вовремя сказанное слово, и внезапно — тишина вокруг, как будто все отошли на шаг, колючие взгляды, кривые улыбки, всегда находится кто-то, кто клюнет первым — а потом они налетают, и нет спасенья.
Сначала это просто насмешки — осторожные, потом смелее, ты не умеешь защищаться, удивляешься, краснеешь, стараешься не заплакать, вертишься и отвечаешь, или молчишь.
Ты еще не веришь, ты упрямишься, у тебя были тут друзья, вы ходили вместе из школы с ключами на шее, расходились по подъездам, катались с горки на портфелях, ты их знаешь еще с детского сада, вот мальчик, катавший тебя на качелях, он был у тебя дома, девочка, которая живет с тобой в одном доме, ваши мамы знакомы — не могут же они быть все заодно, ты ничего им не сделала.Ты находишь свой портфель выпотрошенным в туалете, давясь слезами, собираешь смятые тетрадки, порванные учебники, другие девочки смотрят — настороженно, без смеха, молча, пустыми глазами.Мешком со сменкой играют в футбол, ты долго ищешь второй сапог, идешь из школы одна, они чуть позади, группой, ты пытаешься держать спину прямо, нельзя оборачиваться. Тебя пока не бьют, и потому ты не бежишь — отчего-то ты чувствуешь, что если побежать, они будут гнать тебя до самой двери, как бродячие собаки. Ты весишь двадцать килограммов, тебе семь лет, у тебя острые коленки и большущий портфель, ты никогда в жизни не дралась — тебе нельзя бежать.
Ты больше не любишь школу, но у тебя нет пока синяков, только вещи в беспорядке. Мама начинает к тебе приглядываться — но ты не рассказываешь, ты почти уверена, что все как-то наладится, этого просто не может быть, ты хорошая, тебя все любят, это какая-то ошибка.
В один из дней им становится мало твоих спрятанных слез, красных щек, твоего одиночества, их больше не веселит провожать тебя до подъезда, им скучно бросать в тебя снежки и смотреть, как ты неровно ставишь ногу и стараешься идти быстро, но не срываться на бег. Ты выходишь из школы — они стоят кольцом, они не дают тебе пройти. Они молчат. Ты смотришь на них — пытаешься поймать их взгляды, один за другим, у них странные лица, они еще не придумали ничего плохого, им еще немного не по себе, еще никто не сдвинулся с места, еще ничего не случилось.
Кто-то качнулся в твою сторону — это еще даже не движение, полшага, он пока один, остальные еще стоят на месте, во рту у тебя сухо, и прежде, чем ты успеваешь подумать, что будет дальше, ты прыгаешь вперед, валишь его на землю, сжимаешь кулаки и бьешь, бьешь наотмашь, куда придется, молча, сжав зубы, без единого звука, ты сидишь на нем сверху и с силой тычешь его головой в сугроб — раз, другой, третий, и не можешь остановиться до тех пор, пока силы не оставляют тебя. Тогда ты встаешь.Они стоят молча, никто не двигается с места, он медленно поднимается, вытирает лицо, отряхивает снег, ищет свою шапку, ты берешь одной рукой за лямку свой портфель, они расступаются, ты уходишь — одна, не отряхнувшись, не оборачиваясь, никто не идет за тобой следом.Дома мама говорит — ты что, опять каталась с горки, мне весь вечер гладить эту твою плиссировку, не девочка, а наказание.
Ты учишься в этой школе еще четыре года, у тебя есть две лучшие подруги, которые будут очень плакать, когда ты переедешь в пятом классе, у тебя есть мальчик, который катает тебя на раме велосипеда, в мае, перед каникулами, ты целуешься с ним под кустом сирени за домом, он будет еще целый год звонить тебе, когда ты уедешь. Тебя все любят, на прощание тебе подписывают смешную открытку — ты, в общем, не помнишь никакого зла — и они не помнят тоже, никто никогда не вспоминает об этом, но да, это одни и те же люди.
Ты взрослеешь, в твоей жизни происходит много разного — и хорошего, и плохого, и тебе, конечно, еще приходится драться несколько раз, нечасто — ты все-таки девочка, ну и у тебя большие, высокие, сильные мужчины, а ты, в общем, по-прежнему маленькая и хлипкая. От всей этой истории у тебя остается только острое, непреодолимое, неразумное желание, чтобы кто-нибудь хоть раз подрался за тебя.