Бабушке 85. Январь. Мы на даче, уже на моей. Я купила дом, мне 40 лет — я большая. Это, конечно, похоже на чудо, что она с нами, что она самостоятельная и «пилит» деда. Что её правнуки запомнят беляши и вертуту, её идеальную причёску, аристократичные манеры, английские кофточки девочки из-под Николаева. Она сидит в центре комнаты на диване и улыбается, а мы шумно у камина играем в «Монополию». Дети перекрикивают друг друга, торгуются за вокзал.
«Целую, береги себя»: история о бабушке, взрослении и любви
«Бабушке 85. Январь. Мы на даче, уже на моей. Я купила дом, мне 40 лет — я большая. Это, конечно, похоже на чудо, что она с нами, что она самостоятельная и "пилит" деда. Что её правнуки запомнят беляши и вертуту, её идеальную причёску, аристократичные манеры... Но в последнее время бабушка взяла за привычку после нашего разговора по телефону плакать при прощании». Ксения Маренникова — о взрослении и любви.
Иллюстрации: Наталья Демьяненко
Перед сном, чтобы не слышать голоса сотни людей, с кем я общалась за день (профессия — пиарщик), я фокусируюсь на каком-то одном ярком моменте, и шум уходит: это может быть чья-то симпатичная шея, или Юрино печенье, или хруст снега. Но в последнее время я всё чаще скатываюсь в яму какого-то мрака. Бабушка взяла за привычку после нашего разговора по телефону (мы часто общаемся) тихонечко плакать при прощании...
Я понимаю, что она прощается каждый раз как в последний, и это преследует меня постоянно. И мы не говорим про это. Я вхожу в чёрную воду отчаяния, понимая, что конец очень близок. Но неистово верю в нашу весеннюю рассаду, летние перчики и помидоры. Последние наши совместные фото: я делаю селфи, пока она морщится, напрягая зрение в «Леруа» (его теперь тоже не существует) рядом с витриной, на которой сотни пакетиков семян огурцов. Это время зимних каникул на даче, впереди самое важное — рассада.
Я до 42 лет была внучкой. Недавно моя бабушка умерла, я не смогла выкинуть её рассаду, которую нашла на подоконнике, — бабуля выращивала её для меня, для своих образцовых шести соток и для пары подружек от 80 до 88 лет. В общем, я всё посадила, эти 115 кустов помидоров. С этого началась моя собственная Дача.
Я сейчас читаю редкую находку на «Авито» — воспоминания критика и историка кино Коры Церетели о своём детстве и жизни в Тифлисе. Это очень тёплая книга, где связь между людьми, живущими через балкон в «итальянских» двориках, тянется и тянется, как бесконечная встреча с Параджановым.
Связь человека с местом его рождения очевидна и неоспорима, хотя никак не доказана. Древние греки называли её «гений места». Это тонкая и живая, постоянно напоминающая о себе субстанция. Попав в Тбилиси, кажется, году в десятом, я сразу почувствовала связь с этим «домом» (или, скорее, отсутствие своего). Кора пишет о довоенном детстве: «Жизнь моей семьи была подключена к кровеносной системе города, улицы, двора с его многообразным человеческим общением. Не было ни дня, чтобы стол накрывался бы только для членов семьи». Как же я обалдела тогда, почувствовав, что домом может быть целый город! И почему у меня этого нет!
У меня всегда были сложные отношения с Калининградом, где я родилась, немцы, приезжающие умирать на свои земли, — крепкий образ из детства. Руины другой цивилизации. Я уехала оттуда в 16, в Москву к бабушке, и не могу сказать, что Кант пишет мне, как скучает. Дом и традиции этого непрерывного стола (образа твоего собственного Тифлиса) нам с бабулей приходилось создавать самим.
Помню, как бабушка всегда со слезами вспоминала свой дом детства в Николаеве, с виноградником. Потому что затем, став женой военного лётчика, она навсегда его потеряла, бесконечно меняя города. Когда у неё наконец (на пенсии) появилась дача под Чеховым, я приезжала малышкой на лето, на зимние каникулы. И проходила вместе с ней этот удивительный цикл жизни, от семечка до кустика, от высохшей крошки на салфетке до ароматного помидора.
Когда родились мои дети, я запускала их в этот огород постигать жизнь, они помещались в тазу, их было легко мыть и кормить сразу с грядки. И в этот момент весь мир был размером с этот таз, всё самое важное случалось на даче — по пути на озеро с дедом и удочками. Мы знали адреса всех подсолнухов.
2020-й. Всю тоску карантина я испытала ровно в тот момент, когда бабуля прислала по вотсапу фотку моей любимой вертуты. Это был новый год — впервые не вместе, не растапливая печь на даче (мы уже болели ковидом). Дети буквально выросли на вертуте, почти каждую неделю мы получали из Бутово в Крылатское волшебную колбасу — блюдо из бабушкиного короткого и страшного детства, когда ещё до войны её няня-молдаванка пекла эти рулеты из пресного вытяжного теста. И вот я пишу в ответ: «Вау, бабуля, отправить к тебе курьера?» На что она отвечает: «А теперь сама, внученька, теперь сама».
Об авторе: Ксения Маренникова — pr-специалист в сфере культуры, автор тг-канала Villa Ksenia.