Гениальный самозванец. Рассказ

– Привет. Скучал?
– Мяу.
– Ну что мяу? Мяу сыт не будешь. Так и скажи, что скучал.
Достала с полки пачку с кормом, пахнет все же отвратно, из чего они это делают: по форме вроде рыбки, а пахнет как кочан капусты, который в холодильнике уже месяц ждет своего звездного часа. Рыбки с запахом капусты ударились о железную миску. Подбежал, ест, нравится. Может, и капусту ему скормить потом, чтоб не пропала?

Наелся. Свернулся бубликом на коленях. Почему кошки всегда такие теплые и такие злые? Или это я злая просто. Нина взяла со стола кусочек ржаного хлеба и начала разминать его пальцами. Пальцы вспомнили лесную глину из детства, которую мяли и крутили лет пятнадцать назад. Второй рукой придала форму – получилась кошка-бублик, только слегка инфернального вида. Такая из песен Ника Кейва немного. Попробовала добавить улыбку, но инфернальным кошкам не идет улыбаться – стерла.

Девочкой Нина убегала в соседний лес – пощекотать коленки крапивой и на речке откопать глину. Нравилось ее ощущение в руках: тяжесть, вязкость. И еще запах такой речной. На берегу было поваленное дерево, внутри полое – все, что было, превратилось в труху и выветрилось. Теперь там был Нинин музей. Ряды коричневых птиц, рыб и знакомых лиц – кривоватые, но похожие. Посмотрела на кошку из мякиша, и вот они все – поплыли перед глазами, в бликах на воде. А думала, что все оттуда забыла.

Тело человека Нина знала, как географическую карту. Могла воспроизвести с закрытыми глазами: вены-реки, холмы мышц и каркас костей. Следующий кусок хлеба со стола неожиданно стал кистью руки. К рукам у нее вообще было особое отношение. Идеальный конструктор из десятков костей и мышц, чтобы сделать человека почти всемогущим – такая функциональная красота. Искренне не смешно было от намеков про руки-крюки и руки из пятой точки, особенно когда их отпускал в ее сторону главный хирург на практике.

Через неделю на кухонном столе уже был десяток рук. Зачем это все и что с ними делать, Нина не знала, но лепить хотелось. Даже иногда с ними здоровалась, когда приходила с работы. Кошка была в шоке и время от времени подгрызала рукам пальцы. Как-то заглянул сосед и удивился:
– Откуда такой лес рук?
– Вечерами высаживаю. Хочешь, подарю парочку?
– Конечно, давай.

Ушел, а через пару дней вернулся с глиной и соседским мальчишкой, посадил за стол – вот тебе модель привел, лепи. Нина взяла глину в руки, и как-то из-под пальцев стали выходить сначала руки, потом голова. Мальчишка трещал о школе, о новом велике, а потом как-то уперся лбом в кулачок – вылитый «Мыслитель» Родена. Нина подкармливала его бутербродами и лепила. За 10 встреч получился портрет: на десять лет старше и на полжизни мудрее. Сосед скульптуру унес, сказал, что родителям парня подарит. Почему нет? Даже приятно.

Сосед зачастил. Каждый раз с новыми моделями и новыми материалами. Откуда-то раздобыл гипс. Нина как будто вернулась в детство и вспоминала ту девушку, которой могла бы стать. Объяснял все это сосед просто: «Ты талант! К тебе уже очередь занимают». Руки получались особенно хорошо, ей самой нравились (а такое с ней бывало нечасто). Скульптуры сосед по традиции утаскивал куда-то, говорил: «Сделаю твой музей». Почему бы и нет? Приятно.

– «А мне с вами никуда не надо».
– «А это не предложение».
В полицейском участке выяснилось интересное: сосед сделал не только музей Нининых работ, но и приторговывал ими на аукционах, выдавая за скульптуры именитых мастеров. Обвинение в мошенничестве, срок до 6 лет или штраф размером с три ипотеки. А Нина – сообщник. И тоже штраф. Лепка выходила дороговато. Надо было мебель реставрировать лучше. За всеми этими мыслями Нина не заметила, как взгляд Полохутенко стал заинтересованным: «А вы учеников берете?» – «Не пробовала». – «У меня сын совсем сдурел – говорит, хочу художником быть. Я ему говорю – и с каких пор ты по художникам? А он мне – это слава и бабло. И не поспоришь так-то. Научишь его?» – «Я скульптор». – «Ой, да какая разница! А я тебе дело закрою».– «Так я лучше за него слеплю». – «По рукам». – «Это шутка, вообще-то».

Но Полохутенко уже что-то бегло писал в протоколе. Нина вернулась домой и обалдела от жизни и от себя. Кошка-бублик догрызала очередную хлебную корку и с издевкой смотрела на хозяйку: «Ну что, скульптор, продалась в творческое рабство?» Черт, и правда ведь.

Заказы от недоросля посыпались градом уже на следующей неделе. Начиналось по мелочи – тарелочку, вазочку слепи. А потом аппетиты стали расти: то портрет по фотографии, то вообще скульптуру в полный рост. Нина как-то попыталась из этой истории вынырнуть, но Полохутенко намекнул, что не стоит, что закрытие дела вполне обратимо, да и вообще. В целом Нине нравилось ощущение глины в пальцах, запах гипсового раствора, нравилось освобождать форму из материала и результат. Но приходилось лепить по ночам – днем была работа, пациенты, много боли и нервов. Хотелось бросить и только лепить, но на что тогда жить? И как быть с перспективой убийственного штрафа.

Разок купила журнал про богатых и знаменитых, полистать красивые картинки. А там – любимый недоросль Полохутенко на развороте, а вокруг, ого, ее работы. Да вот они все, а под ними цифры какие-то огромные – ценники. Десять тысяч долларов, двадцать. Начала читать: «молодое дарование», «гениальный самоучка», «Сотбис и Кристис» отрывают с руками». Как-то немного потемнело в глазах. Что-то мне нехорошо. Ночь прошла на валерьянке, кошке досталась капуста из холодильника. Это Полохутенко-младший гений? Это я гений, вообще-то.

Она перестала отвечать на звонки и сообщения, когда сержант-шантажист пытался «серьезно поговорить». Ну что тут разговаривать: пригрозила рассказать про арт-схему Полохутенков журналистам. Шантажист долго и смачно ругался, а потом стал самым покладистым в мире и самоудалился. «Юное дарование» тоже не растерялось: поехало на Бали «искать потерянное вдохновение». На этом эра Полохутенко в искусстве закончилась.

И что теперь? Лепить уже привыкла настолько, что руки ныли без работы. Может, время рассказать всем, что гений здесь я. Кошка-бублик одобрительно мяукала на коленях. Надо просто понять, что я умею делать лучше всего. Ответ пришел сам собой – шедевры под чужим именем. А если развернуть схему на 180 градусов и начать делать подделки под своим?

За относительно скромную плату у нее можно было заказать копии мировых шедевров или что-то из неизвестного «от великих». В прайс-листе были руки «как у Родена», мини-версия «Давида» Микеланджело и даже портрет «от Полохутенко». Идеально для тех, кто хочет с шиком украсить интерьер, красиво поздравить друзей со свадьбой и прослыть знатоком искусства. Никто не спешил афишировать такую покупку, но заказы текли рекой. Бизнес расцвел.

В конце концов «гениального самозванца» Нину даже позвали на арт-аукцион экспертом. Секрет успеха получается такой: притворяться гением до тех пор, пока это не станет правдой. И станет обязательно.