Людмила Турищева: как чемпионка, которую прозвали «стальной», нашла и славу, и счастье

Если спросить любителей советского спорта или спортивной гимнастики вообще, какая будет первая ассоциация с Турищевой, каждый обязательно вспомнит рухнувшие брусья. Брусья – сложная конструкция и стальных стоек, которые удерживает стоймя конструкция из натянутых тросов и стальных крюков, и поперечных жердин.

Прочность этой конструкции жизненно важна для спортсменов. Именно под Турищевой, в Лондоне, в семьдесят пятом году конструкция эта начала рушиться. А она соскочила в последний момент – чисто, технично, хладнокровно, и ушла, не глядя на складывающиеся за спиной стойки и жердины. Словно в кино со спецэффектами. Бросились к месту аварии: оказывается, один из крюков разогнулся, трос от него ослаб –и в результате вся конструкция брусьев утратила прочность.

Один миг отделял спортсменку от увечья или смерти. Надо сказать, Людмила отлично почувствовала этот миг. Финальный элемент, соскок с разворотом на 360 градусов, она спешно заменила на обычный соскок. Но сработала его так чисто, что со стороны и понятно не было, что это – экстренная мера.

Только вечером стальную Турищеву накрыл ужас – при просмотре видеозаписи своего выступления на брусьях. Не то, чтобы до того ей ума не хватило понять – ведь она в полном сознании упростила концовку, чтобы поскорее покинуть опасную конструкцию. Но распускаться она себе никогда не позволяла, и делу было время, а эмоциям – час. Похоже, это девиз Турищевой по жизни. Даже сейчас.

Началось всё, конечно, в детстве. Нет, Людмила не была каким-то особенно стальным младенцем. Скорее, стальной была её мама. Лидия Ивановна в молодости перенесла инсульт, и одна рука у неё еле двигалась. Тем не менее, поблажек себе Турищева-старшая не давала.

На ней держалось всё хозяйство, и детей она старалась обихаживать на пять с плюсом. С таким примером перед глазами Людмила и росла. Быть может, крепкий характер был и отца, Ивана Прохоровича Турищева. Но он работал целыми днями на стройках, а мама была с первых же дней перед глазами...

Когда Людмиле было одиннадцать лет, в школу на урок физкультуры пришёл Ким Вассерман, тренер по спортивной гимнастике. Он отбирал будущих чемпионок. Людмила, по его мнению, была именно что будущей чемпионкой. Лидия Ивановна к спорту так серьёзно не относилась – одно дело заниматься чем-то для того, чтобы выпустить энергию, другой – чтобы делом жизни стала не нормальная, как у всех, профессия, а выступления и соревнования...

Ким Ефимович приходил убеждать Турищевых-старших трижды. И на третий убедил. Людмила начала тренировки. И сразу показала – нет, не рекордные результаты, а потрясающие работоспособность, волю, настойчивость, концентрацию и готовность не сдаваться даже при самых обидных провалах и промахах. Параллельно девочка успевала учиться в школе, и оценки получала вовсе не за спортивные достижения. Первые годы тренировок шли хорошо. Как водится.

Кому что снится, а Людмиле снилось, что она пьёт из водопада. Или из озера. Или из родника. Да и просто из кружки. Пьёт, и пьёт, и пьёт. Но просыпалась она с жаждой – вода из снов её не утоляла. Жажда была мучительнее чувства голода. Увы, с началом полового созревания гимнасток-воспитанниц Владислава Растороцкого, нового тренера Турищевой, посадили на жесточайшую диету. На точных весах девочки взвешивали не только каждый кусок пищи, но и каждый приём воды.

Диета был тем мучительнее, что совсем недавно гимнасткам, напротив, давали усиленное питание – в соответствии с нагрузками, чтобы мышцы росли и кости крепли. Мясо, молочные продукты в самом разном виде в тарелках лежали в обилии. А теперь каждая килокалория вдруг принялась откладываться на бёдрах, на груди, на боках. Лишний килограмм мышц отлично поднимал себя в воздух сам. Но лишние сто грамм жира были нагрузкой на суставы. Суставы было необходимо беречь – рабочий инструмент!

Многие девочки срывались. Тайно покупали пирожки за пять копеек или напивались вволю. Турищева держалась. Она верила, что может стать чемпионкой. Награда стоила терпения. И она оказалась права! В пятнадцать лет Людмилу отобрали для участия в Олимпиаде в Мехико. В шестнадцать – в 1968 году – она получила на этой Олимпиаде золотую медаль. И это было только началом.

Через два года она стала абсолютной чемпионкой мира. К тому времени школа была уже за плечами, и Турищева поступила в институт. Куда? В пед, конечно. У спортсменов век сорвенований недолог, и после активных выступлений начинается карьера тренера. То есть – педагогика. К слову, в тренерах Турищева себя показала позже отлично. Значит, в институте не числилась, а училась хорошо!

К следующим Олимпийским играм Растороцкий решил подготовить Турищеву по максимуму: в дело вмешивалась большая политика, и каждая спортсменка должна была выдать высший класс. Он организовал Людмиле и её семье четырёхкомнатную квартиру, правда, не в Грозном, а в Ростове-на-Дону. Пришлось перевестись в местный институт. Но на новом месте Людмиле определённо нравилось.

Правда, климат сильно влиял на тренировки. Приходилось начинать рано-рано, потом делать перерыв на жару – в этот перерыв Турищева впихивала и обычную учёбу, и общение с семьёй, и какие-то скудные развлечения. Вечером снова выходила тренироваться и работала допоздна. Спала по четыре часа. Так в сутки умещалось больше всякого...

Олимпиада, к которой так готовилась Людмила, в 1972 году должна была пройти в Мюнхене. Психологическое давление на советских спортсменов было просто колоссальным. С одной стороны – отечественные чиновники, которые внушали, что соревнования в Германии — та же битва. Каждому спортсмену назначили место, которое он должен был занять на Олимпийском пьедестале. Привёз вместо серебра бронзу – и ты уже никто. На тебя смотрели как на саботажника, предателя, в лучшем случае – пустое место.

С другой стороны давила буржуазная пресса. Журналисты с большим удовольствием ловили каждую странность и уж тем более – недочёт. Приходилось постоянно быть настороже, держать, так сказать, спинку. Даже диссидентски настроенной спортсменке не хотелось бы быть осмеянной.

Из Мюнхена Турищева привезла домой две золотые медали – одну за командное многоборье, другую за личное. Достойных соперниц у неё было минимум две – немка Янц и советская гимнастка Корбут. Но Турищева вырвалась вперёд за счёт вольной программы. У Растороцкого как у тренера был свой стиль: к каждому новому выступлению готовить радикально новый элемент или связку. С Турищевой они были идеальным тандемом, потому что нового Людмила не боялась.

Правда, это порой приводило к казусам. Порой стандартные элементы Людмила выполняла намного сложнее, чем принято, и жюри приходило в замешательство. Отклонение от стандарта – значит, баллы надо снизить. Но ведь не ошибка и не упрощение, а более сложная вариация? В общем, Турищева с Растороцким задавали задачки спортивным судьям. Вот и в Мюнхене под музыку немецкого фильма «Девушка моей мечты» Турищева опять выдала «гимнастику с опережением» – да, многие из её элементов в будущем стали стандартными. Зрители встретили выступление овациями, судьи – высокими оценками.

Людмила продолжила получать награду за наградой, как вдруг сбилась с ритма. В Норвегии главной её соперницей стала гениальная румынская спортсменка, настоящий вундеркинд – тринадцатилетняя Надя Комэнеч (в СССР её представляли как «Команечи»). И Людмила... уступила. Пошли разговоры, что чемпионка уже не та. Что это спад. Новых рекордов не будет, и карьеру, быть может, лучше прервать уже сейчас.

Проблема Людмилы была на самом деле не в утрате формы. То есть в утрате, но временной: перед соревнованиями она получила трещину в позвоночнике. Тренировки пришлось надолго отменить, с диеты – сойти: для полноценного заживления требовалась разнообразная пища. Организм, ошалев, принялся запасать впрок всё поступающее, и Турищева к моменту выздоровления, несмотря на здоровый образ жизни, набрала десять кило! Пришлось срочно сушиться, и к тому же – усиленно тренироваться, работая над программой. Времени оставалось всего ничего.

Несмотря на все разговоры о спаде, Турищева снова вышла соперницей Комэнеч – через год, в Англии. На бревне отвыступала без сучка, без задоринки. А на брусьях оказалось тяжело. Форма не подкачала, но Людмила чувствовала, что брусья под ней будто бы дрожат и разъезжаются... Да так оно и было. Как мы знаем, брусья рухнули, едва Турищева спрыгнула на маты. А ушла из карьеры она после своей третьей Олимпиады, в Монреале. С тремя медалями – золотой и двумя серебряными. Не оглядываясь. Карьера уже ощутима дрожала и рушилась, чего было оглядываться, главное – финал не запороть!

Людмила не сразу бросилась в тренерскую работу. Сначала ей дали общественное поручение – она должна была с рассказами навещать разные предприятия и организации. От школ и летних лагерей – до военных частей и тюрем. И уж, конечно, разные заводы и ДК. Днём выступала, вечером ехала на базу, отчитываться. На базе девушки и юноши жили в разных домиках. Юношам в женскую часть базы нельзя было и носа сунуть, а отчитываться Людмила должна была мужчине – так что бегала в мужскую часть.

Однажды, возвращаясь с отчёта, натолкнулась на лестнице на другого олимпийского чемпиона, по бегу. Это был украинец Валерий Борзов. Высокий, спортивный, голубоглазый... Людмила на него прежде особо не смотрела, разве что – как на звезду спорта. А тут он её остановил, спросил, пойдёт ли в кино. Поглядела в голубые глаза – и согласилась.

Надо сказать, что она не просто так не смотрела в сторону Борзова. Людмила запретила себе личную жизнь вообще – тренер убедил её, что карьеру чемпионы заканчивают рано, и на любовь и семью времени будет полно, а вот для Олимпиад у неё не так много лет впереди. Когда подходили поклонники, пытались познакомиться, Турищева нарочито официальным тоном спрашивала, в чём проблемы и чем она может помочь. Даже самые самоуверенные тут же тушевались.

При том, что о ней постоянно ходили грязные слухи-фантазии, как о любой знаменитой женщине, она вела жизнь монахини. А теперь, наконец, она могла оглянуться – и принять приглашение от кого понравится. Первый же пригласивший и понравился.

В кино показывали какие-то ужасы. Людмила их не запомнила. Слишком волнующим был сам факт свидания. Оба воспитанные в строгости, Борзов и Турищева на этом свидании даже за руки в темноте не взялись. И оба всё равно поняли, что это судьба. Встреча за встречей, и два чемпиона поженились. Пошёл, конечно, слух, что это их свели на высшем уровне. Чтобы вывести породу чемпионов или так, для общего престижа страны. Как Терешкову с болгарским космонавтом. Но слухи им были безразличны.

​Борзов увёз Турищеву в Киев. Там она родила дочь Татьяну и, конечно, перешла к тренерской работе. Татьяна росла девочкой спортивной. Попробовала себя в гимнастике, потом перешла на бег. Первые её тренировки в беге официально даже тренировками не были – по возрасту не должны были допускать. Мать уговорила знакомого тренера пускать девочку просто порезвиться играючи. Девочка дорезвилась до международных соревнований. А в девятнадцать спорт бросила. Нашла другое призвание.

Удивительно, но стальная Турищева оказалась вполне демократичной мамой. Выбор дочери – в увлечениях, в любви, в профессии – принимала какой уж есть. Могла разве что попробовать предложить или немного поуговаривать. Но нет – значит нет. Людмила Ивановна помнила, что своих высот добилась потому, что сама этого хотела. Значит, и Татьяна найдёт высоты себе по душе.

Борзов сделал общественно-политическую карьеру. Несмотря на это, в скандалах замечен особо не был. Он, как и Людмила Ивановна, в жизни оказался в некотором роде тем самым спортсменом с плаката, без подковырки. Из хобби – охота, и, когда Валерий Филиппович в четыре утра выходил на охоту из дома, Людмила Ивановна в три ночи вставала, чтобы собрать его в дорожку.

Ей вдруг понравилось домохозяйствовать, хотя до позднего возраста делом своей жизни она это не видела. Ещё ей понравилось заниматься спортом для себя, без рекордов. Людмилу Ивановну вплоть, наверное, до пандемии можно было увидеть на утренней пробежке постоянно. Дочь её стала модельеркой и уехала работать в Канаду. Удивительно или нет, но Турищева, кажется, оказалась из тех, про кого можно сказать: а жизнь-то удалась!