Агата Кристи: неудавшаяся пианистка, которой пришлось идти в писательницы
Медсестра, домохозяйка, путешественница
Мало кто представляет Кристи как медсестру в военном госпитале (а она всю Первую и Вторую мировые помогала раненым), как обычную домохозяйку (а она признавалась, что детективные сюжеты нередко придумывала за мытьём посуды), или как путешественницу, очарованную тайнами древних цивилизаций, а она именно на раскопках древнего месопотамского города встретила любовь своей жизни.
Из-за Первой и Второй мировых этот факт семьёй Кристи не очень афишировался, но у Агаты было скорее немецкое, чем английское происхождение. В Британии это даже не было редкостью. Многие английские знаменитости могут признаться в том, что у их семьи — немецкие корни. Например, Елизавета II, недавно умершая королева Британии, или Джон Толкин, чьи предки, правда, были последний раз в Германии за два века до его рождения.
Отец Агаты, Фредерик Миллер, переехал в Англию из США; её мать, Клара Бомер, официально приходилась ему кузиной. Впрочем, её тёте Фредерик был не родным сыном. Клара влюбилась в «кузена Фреда», когда ей было десять лет, но когда она повзрослела и получила от него предложение руки и сердца, то сначала... решительно отказала. «Я слишком скучная...»
Семья Миллеров казалась очень счастливой, но Фредерик был неважным счетоводом и в конце концов запутался в долгах. От переживаний у него случилось несколько сердечных приступов подряд, и Агата в одиннадцать лет осиротела. Ей пришлось взвалить на себя изрядную часть забот о хозяйстве, чтобы мама справлялась с ситуацией.
По счастью, когда Агате исполнилось пятнадцать, ей как будущему музыканту — а она была одарена в музыке и в её карьере никто не сомневался — назначили пенсию. Только часть этой пенсии тратилась на уроки фортепиано и вокала. На остальное семья жила.
Несостоявшийся музыкант, несостоявшаяся медсестра
Из музыкальной затеи в конце концов ничего не вышло: Агата смертельно боялась сцены. Короткие рассказы, которые девушка писала в подростковые годы, публиковать она даже и не думала. В общем, на некоторое время Агата подвисла, неспособная, как казалось, заниматься какой-либо карьерой. Так что причиной, по которой Агата с энтузиазмом побежала записываться на курсы медсестёр в двадцать четыре года, когда началась Первая мировая, вряд ли связана только с патриотизмом.
Сестринское дело отвратило на практике многих юных леди, но только не Агату. В её глазах это оказалось, быть может, самой полезной работой, которую мог бы делать человек. Её не пугали раны, гной, не смущала неизбежная грязь. Она оказалась замечательной медсестрой, хладнокровной, точной в движениях и избегающей лишней жестокости.
После установления мира она бросит работу как неподходящую приличной юной леди, но во время Второй мировой снова с энтузиазмом вернётся в госпиталь. Кроме сестринского дела, Агата обучилась работе фармацевта и помогала в аптеке.
Фамилию Кристи Агата получила в самом начале Первой мировой. Тогда многие англичанки, ради поддержания боевого духа своих военнослужащих, принимали предложения замужества без долгих ухаживаний. Впрочем, лётчика Арчибальда Кристи Агата знала уже два года, так что их свадьбу нельзя было назвать совсем уж неприлично поспешной.
Они женились во время рождественского отпуска Арчибальда и до окончания сражений виделись урывками. Фактически, их семейная жизнь началась только после его возвращения и... не задалась.
Время после окончания боёв всегда непростое: экономика сильно пострадала, и надежды на то, что с заключением мира всё немедленно вернётся в прежнее русло, жестоко разбиваются о порушенный быт, о массовую безработицу среди вернувшихся живыми, о послевоенные психозы, неврозы и депрессии ветеранов.
Фактически, Агата серьёзно занялась писательством из-за необходимости как-то улучшить финансовое положение семьи, тем более, что у них с Арчибальдом родилась дочь Розалинда.
Иногда предательство помогает найти настоящее счастье
1926 год выдался для писательницы непростым. Её мать умерла, а муж, как выяснилось, наставил развесистые рога и собирался уйти из семьи. У Агаты не выдержали нервы, и она... исчезла. Ушла из дома и не выходила на контакт. И муж, и издатели, и читатели думали о самом худшем.
Через одиннадцать дней писательницу обнаружили в какой-то гостинице. Что она там делает, Агата объяснить не могла. Она даже сначала словно не помнила, что у неё есть какая-то жизнь вне библиотеки этой гостиницы.
После развода Агата уехала с дочерью на Канарские острова, думая, что радикальная смена обстановки залечит душевные раны. Атлантический океан оказался и величественен, и прекрасен, но раны не лечил вообще никак. В сорок лет, оставив дочь на попечение нянек, Агата уехала в путешествие по таинственному, экзотическому югу. Там, в Ираке, на раскопках города Ура, она познакомилась с молодым археологом Максом Маллоуэном.
Она сначала и предположить не могла, что этот мужчина, на пятнадцать лет младше, будет её мужем. Когда Макс начал ухаживания, он казался ей сумасшедшим. Но Маллоуэн был очень настойчив, и крепость пала.
Последующие годы они посвятили друг другу: Агата сопровождала Макса на раскопки и помогала в работе, как могла, Макс то и дело брал на себя обязанности секретаря знаменитой писательницы и трогательно заботился о её быте.
Розалинда все эти годы чувствовала себя покинутой. Она редко видела мать, мало проводила с ней времени и явно не входила в круг её интересов. В этом не было бы большой беды, останься у неё отец — но отец больше интересовался своей новой семьёй. Бабушка и дедушка, как мы знаем, у Розалинды умерли. Няня и тётя плохо заменяли собой близких родственников.
Дочь Агаты всю жизнь не могла ей до конца простить её холодность. Их отношения улучшились, только когда Розалинда сама стала матерью во время Второй мировой. Агата оказалась любящей бабушкой и охотно помогала дочери ухаживать за ребёнком, находя местечко в расписании, заполненном волонтёрством в госпитале и написанием книг. Помощь матери выкроила Розалинде немало часов отдыха.
Удивительно, что женщина, знавшая труд медсестры и все прелести быта, в своей автобиографии критиковала тех, кто боролся за равенство, утверждая, что раньше женщины не работали, и равенство принесло одни беды.
В той же автобиографии она спокойно описывает, как без отпусков и почти выходных трудилась на её семью кухарка. Вероятно, женщина с положением ниже леди как женщина Агатой не рассматривалась.
В той же биографии Кристи признавалась, что, несмотря на любовь к сестринскому делу, после госпиталя не выносила запахов карболки и хлора и не раз распекала прислугу, которая, для экономии усилий, пыталась убираться с новомодными моющими средствами: они все пахли именно хлоркой.
Их отношения с Максом постоянно удивляли окружающих. Легко было представить, что он делает рядом с ней, когда она идёт получать орден Британской империи в её шестьдесят шесть или её награждают званием Дамы-командора в её восемьдесят один.
Тщеславие — великая вещь! Но что могло держать его возле женщины намного старше в промежутке между этими событиями, женщины, которая страдала болезнью Альцгеймера — до самой её смерти от обычной простуды в её восемьдесят пять?
Нет, Макс не был ангелом и на плоть очень даже обращал внимание: с какого-то момента он фактически завёл постоянную любовницу, археолога Барбару Паркер. Агата или знала об этом, или догадывалась. Но Макс твёрдо решил посвятить себя своей великой супруге до самого конца, независимо от того, интересует ли её ещё плотская любовь, и заботился об Агате до её последнего вздоха.
Только выдержав год траура, он женился, наконец, и на Барбаре. Любовь Мэллоуэна и Кристи длилась сорок пять лет. Не рекорд, но для воспевания в балладах годится.