«Мама искала любовь и нового папу...» Истории детей из неблагополучных семей

Может ли ребенок, чьи родители пьют, бьют и, в общем, не очень понимают, что с ним делать, изменить свою судьбу? Истории четырех выпускников благотворительного фонда «Теплый дом» доказывают: может, если семье вовремя оказали помощь.
«Мама искала любовь и нового папу...» Истории детей из неблагополучных семей

Это очень простые рассказы. В них нет звездных взлетов, карьерных высот, приключений и научных открытий. Это просто истории, в которых все нормально. Обычно, до скуки. Но иногда даже для самой обычной скуки детям нужна помощь, которая дает возможность пойти по другому пути, расширяет их выбор жизненных сценариев.

Эти четверо, родились в не самых благополучных семьях. Им по-прежнему сложнее на старте, чем тем, кто вырос с хорошей родительской поддержкой, и этого не отменить, им труднее справляться с проблемами, и успех не гарантирован. И все же им повезло: в какой-то момент они оказались подопечными фонда «Теплый дом», петербургской организации, которая помогает семьям в кризисе. И дает детям шанс на простое скучное счастье.

Катя Шапошникова, 25 лет

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Наша семья никогда не была благополучной. Нас было двое детей, и у нас не было отцов. Была бабушка, она нам очень помогала, а мама в это время искала любовь, искала нам папу. Бывало так, что она могла уйти и месяц не появляться, жить где-то там с каким-то мужчиной. Времена были голодные, поэтому в школе мы выглядели как бездомные. Дома были плохие условия, вечные долги, есть было нечего. Бывало даже такое, что мы покупали один «доширак» и варили из него суп на несколько дней. Впрочем, мама никогда не пила и не употребляла наркотики, здесь мне повезло.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Потом мы подросли. Мама нашла нам отчима. Нерусского, конечно, мы с сестрой тоже от нерусских получились. Примерно тогда же у нас умерла бабушка, а мама оказалось беременной. И я не помню, как нам встретился «Теплый дом», но это случилось очень вовремя. Тогда у нас был большой конфликт, я была очень обижена на мать.

Говорила, что хочу нормальную маму, нормальную семью, хочу жить в нормальных условиях. К тому времени я уже и в приюте пожила.

В школу из органов опеки приходили, увидели, какие мы грязные, оборванные и голодные и отправили меня в приют, а сестру — в школу-интернат. Она там дальше и училась.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сестра младше меня всего на год, но так как я была старше, я взвалила на себя всё, постоянно её опекала. И сейчас я столкнулась с тем, что ей ничего не надо. Она привыкла всю жизнь быть на чьем-то попечении, её всегда всем обеспечивали: сначала она жила а интернате, потом в общежитии. В «Теплый дом» мы пришли с сестрой, но сестра ходила редко, потому что жила в интернате и её отпускали только по выходным. Возможно, если бы она ходила чаще, ей сейчас было бы легче.

Бабушка умерла, когда мама ждала третьего ребенка. У бабушки была сломана рука, и она должна была поехать в травмпункт, чтобы снять гипс, а я должна была поехать с ней, но не поехала. Она упала, долго лежала в больнице, а я к ней так и не приехала ни разу. Был очень тяжелый момент, мама не работала, мне было около шестнадцати лет.

Работать я начала с четырнадцати: раздавала листовки и всякое другое, бралась за всё, чтобы как-то помочь, потому что мама ничего не могла сделать.

Когда мы начали ходить на занятия в «Теплый дом», стало легче. Здесь мне говорили: «Катя, родителей не выбирают, остается только принять то, что есть». А потом родился мой маленький брат, и мы стали ходить сюда с ним. Я его ненавидела, потому что из-за него у нас начались очень большие проблемы. Еды не хватало, отчим пил, бил маму, у нас с ним были систематические конфликты, драки. Но он меня всегда боялся, я столько раз вызывала на него милицию... Потом его увезли, но он успел сделать маме ещё одного ребёнка.

"Еды не хватало, отчим пил, бил маму, у нас с ним были систематические конфликты, драки"

После рождения третьего ребенка мама заболела, у нее открылась шизофрения. Её состояние обострилось на фоне того, что она стала думать, что она плохая мать. В момент сильного стресса у неё начались галлюцинации: умерла бабушка, сестра была в интернате, её нужно было брать на выходных домой, а дома есть было нечего и непонятно было, зачем тогда её забирать. Нами опять заинтересовались органы опеки. Мне было семнадцать лет, я полностью взяла на себя ответственность за то, чтобы кормить семью. Раздавала листовки, работала на промоакциях, ночью подрабатывала в прачечной, где только ни работала. У мамы начались крупные проблемы со здоровьем, она стала поднимать руку на маленького ребёнка...

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Потом у меня появился еще один брат и еще одна сестра. Их мама родила уже в очень плохом самочувствии. Мальчики оба сейчас в детском доме, а девочку, последнюю, взяли в семью. Мама до сих пор тешит себя надеждой, что она вернет всех детей домой, хотя условий для этого по-прежнему никаких нет. Сейчас дома живём я, моя сестра и мама. Я периодически живу у молодого человека. Сестра закончила колледж и не работает. Деньги в семью приношу только я, мамину пенсию по инвалидности забирают на алименты.

"Здесь, в фонде, я поняла, что я не одна такая. Что это не только мне не повезло"

Меня очень поддержал «Теплый дом», когда я была подростком. Все мои друзья были из нормальных семей. У меня была подруга, которой я завидовала белой завистью. Они с её мамой были лучшими подружками, это так круто, это как в кино! И вот мои друзья всегда пытались меня как-то подбодрить, но я чувствовала, что они как будто бы повыше, а я пониже. Мне постоянно кто-то вещи отдавал, стыдно было, но я, естественно, брала, потому что у меня выбора не было. А когда я пришла сюда, я познакомилась с девочками и мальчиками, у которых тоже были сложные ситуации. У некоторых родители пьют, некоторых родители бьют или еще что-нибудь. Мы сидели, рассказывали друг другу наши истории и все плакали, переживали. Мы на самом деле сблизились. Здесь, в фонде, я поняла, что я не одна такая. Что это не только мне не повезло. Мы и в лагерь ездили, и это вообще очень помогало забыть о том, что дома. Это было так круто! Совсем другая жизнь.

Тогда я поняла, что хочу и заслуживаю большего, что я добьюсь большего.

А еще год до лагеря мы приходили сюда с мамой, дома у нас не было такого, чтоб взять и обняться, за руку подержать, словом каким-то поддержать... И тут нами это вначале через силу делалось. А потом я уже привыкла, могла приехать домой и приобнять, подойти, что-то сказать. И мама уже не отвечала агрессией. Мы стали добрее друг к другу. Мама, когда начала сюда ходить на тренинги, даже стала говорить, что меня любит. Вообще никогда до тех пор такого не было!

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я выросла в агрессии. Сестра была маленькая, её нельзя было трогать, а со мной, если что не так, сразу за волосы или об шкаф. Сейчас, конечно, мама мне по плечо, теперь она такого не делает. Нет в ней уже той злобы. Теперь она говорит, что благодарна мне, говорит спасибо за то, что я ей помогаю.

Маму кладут в больницу раз в полгода на 1-3 месяца. Вообще мама стала, как ребенок: ей нужно напомнить, что надо помыться, зубы почистить, бывает, что она не принимает лекарства, а обманывает, что приняла, но после этого без лекарств ей становится плохо.

Сестре моей младшей сейчас три года. Я с ней совсем не общаюсь. Я не могу смотреть ей в глаза и говорить, что не могу забрать её домой. Мне стыдно. И еще её очень рано у меня забрали, в два месяца, мы не успели познакомиться толком. А к братьям мы приезжаем в детский дом, мама чаще, чем я, потому что из-за работы у меня не хватает времени. Другая моя сестра сейчас дома живет, но у нас с ней конфликт, потому что она уже год не работает.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я уже с удовольствием отдала бы часть своих обязанностей и начала строить свою жизнь! Да, я все понимаю, я старшая, и я помогаю, я выплатила уже почти все долги за квартиру.

Но я хочу, чтобы у меня была своя жилплощадь, стабильный доход. Хочу, чтобы у меня была своя нормальная семья.

Я никогда не подниму руки на своего ребёнка, не оставлю его голодным дома. И для этого я буду работать и трудиться.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Что такое «Теплый дом»

Благотворительный фонд «Теплый дом» помогает кризисным семьям в Санкт-Петербурге с 2006 года. В нем дети и взрослые занимаются с психологами, получают помощь социальных работников для оформления пособий и пенсий, материальную поддержку, возможность ходить на кружки и ездить на летний отдых всей семьей. Зачастую этот отдых оказывается первым в жизни семьи, где они по-настоящему могут побыть друг с другом. Ежегодно фонд помогает 120 семьям, оказавшимся в тяжелой ситуации. Миссия «Теплого дома» — помочь неблагополучным малоимущим родителям самостоятельно встать на ноги, найти жильё и работу, а детям — помочь остаться жить в родной семье, а не в детдоме или на улице.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Читайте также: «Если мама не умеет быть мамой — зачем ей помогать?»

Ира Петрова, 25 лет

Моя семья — это одна мама и пять детей, отец наш умер в 94-ом году. Мне тогда был год. Я четвертая, почти самая младшая. Потом мама начала жить с другим мужчиной, но в 2000-м он тоже умер. Мы ходили в школу. Классный руководитель моего старшего брата однажды, зная наши трудности, позвонила маме и рассказала про «Теплый дом»: «Там есть бесплатные занятия, можете сходить, посмотреть, и там уже решить».

"До этого мама работала дворником. Потом, когда нас было несколько маленьких детей, работать стало никак"

Мы жили на мамину пенсию и на пособия. До этого мама работала дворником. Потом, когда нас было несколько маленьких детей, работать стало никак. Нас не с кем было оставить. Какое-то время работал дядя Сережа, моего самого младшего брата отец, который в 2000-м умер. Нам помогали бабушка с дедушкой, присылали какие-то деньги, тётя на дни рождения что-то давала. Старшие брат с сестрой стали помогать, когда пошли работать. Но нам все равно нелегко жилось и даже на еду не всегда хватало. Постоянно долги какие-то были.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В общем, мы стали ходить в фонд и нам понравилось. Мне было тринадцать. Мои подруги, которые знали, что я хожу на занятия, всегда спрашивали у меня: «Зачем? Что ты там делаешь?». Я начинала объяснять, а они: «Ну и что?! Мы можем пойти погулять просто... ну... в компании». Но все равно каждый понедельник я приезжала в фонд на подростковую группу. Это было для меня очень важно, это спасло, возможно, меня даже в каких-то моментах.

Пока мама работала, в садик мы не ходили. Было никак: в садик ведь нужно отвести, из садика забрать. Мы сидели одни дома. Я помню, что в 6 лет говорила: «Мама, отдай меня в садик! Я хочу в садик!», но так и не получилось.

Внимания мне и так не хватало. А потом еще появился младший брат, и я совсем ушла на второй план. И именно в «Тёплом доме» мне это внимание, которого я не добрала, дали. Нас было не особо много ребят, и нам успевали каждому уделить время. Благодаря фонду я начала больше читать книжек. И до сих пор много читаю.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я ходила на подростковую группу вместе с братом. И вообще в подростковой группе были 6 человек из моей школы, причем с тремя мы жили в одном доме. Это все из-за Натальи Валерьевны, которая у нас в школе была. Она была неравнодушной и хотела помочь тем, у кого сложности дома были. И поэтому всем про фонд рассказывала.

Самым важным из того, что мы проходили в подростковой группе, была, наверно, работа с эмоциями.

Мы только здесь узнали, как их бывает много и как важно их понимать и отличать. Слушать, что ты чувствуешь. А еще очень важно было, что здесь всем можно было поделиться, все рассказать, заговорить на любую волнующую тему. И еще, знаете, меня очень лечили и успокаивали объятия. Здесь принято было обниматься. И, знаете, наверное, обниматься – это было самое лучшее. В школе, например, ты все равно уязвим, всего не скажешь. А здесь мы как-то открывались, пытались понять друг друга. Мы даже с братом здесь ближе были между собой, чем дома.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

С ребятами мы общаемся периодически, списываемся, но так чтобы прямо видеться сейчас постоянно - все равно не получается. У всех свои дела, у всех свои семьи уже, считай. У кого-то даже свои дети в скором времени будут. Но мы все друг друга хорошо помним.

"Дом на то и дом. Бывает, что не поговорить спокойно"

Мы нигде не клянчили «купи-купи-купи-купи». Когда была возможность что-то покупать, даже тот же чупа-чупс — это было счастье. Когда у мамы были какие-то деньги, она покупала нам поровну. Я в основном вещи за братом донашивала. Еще у меня была подруга, которая постоянно вещи отдавала. И так со всех сторон кто мог, тот тем помогал. В какой-то момент к этому еще добавился «Теплый дом». Это была очень большая помощь. Тут тебя примут, тут тебе скажут что-нибудь, чаем напоят, обнимут. Всё, ты высказал — тебе хорошо уже. А дома... Дом на то и дом. Бывает, что не поговорить спокойно. Как-то так всё.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мое лучшее воспоминание — это как мне в четыре года платье купили. Оно было черное с блестками, какое-то всё бархатное. До сих пор, когда фотографии смотрю, глаз радуется.

У нас в семье никогда не было такого, чтобы все были особенно сплоченные. Но если случилось что-то — все приедут, выручат. Например, мне вот сестра пишет сегодня: «Нужно приехать в Колпино с племянниками посидеть». Я после этого сразу еду. С сестрой на данный момент у меня достаточно хорошие отношения по сравнению с тем, что было, когда мы жили вместе. Знаете, семь человек в маленькой квартире — это всё равно ругань какая-то.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сама я работать начала на первом курсе. У нас тут в фонде была тётя Таня, у нее был маленький сын, и она не успевала забирать его из садика. И платила мне сто рублей, когда я его забирала.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я училась в лицее на фотографа, закончила, и пошла, как и рассчитывала, не по профессии работать, а консультантом, после этого пошла работать в ресторан. Потом устала от общения с людьми и нашла работу на складе в «Буквоеде»: маркировала книжки, ценники делала на них. Поработала там — у меня начались проблемы со спиной. Меня уволили одним днем оттуда, потому что я не выходила неделю, мне было никак не встать даже. С тех пор я не работаю уже очень долго — примерно год. Спина по-прежнему болит. Недавно я сделала рентген. Оказалось, что у меня стираются диски в позвонках, и мне сейчас тяжелое совсем нельзя поднимать, нагрузок никаких нельзя, на ногах нельзя долго быть. И я вот сейчас пытаюсь найти работу, которая не повлияет на все это, не приведет к ухудшениям. Врач говорит, что в 23 года — это слишком. А в 13-ом году мне делали операцию: у меня нашли доброкачественную опухоль в груди, вырезали, сейчас у меня еще их две выросло. Что будет дальше – я на самом деле даже не загадываю.

"Что будет дальше – я на самом деле даже не загадываю"

Сейчас я фотографирую, пока только для себя, для своей души. Возможно, когда-нибудь я и буду этим зарабатывать. Но для этого сначала нужно себе заработать на фотоаппарат хороший, на технику.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

У меня есть молодой человек, мы уже давно вместе. И, надеюсь, однажды у нас будет семья. Мы не живем вместе, ведь я даже не зарабатываю, чтобы как-то помогать, а тянуть ему одному всё — съем квартиры и прочее — это очень тяжело.

Равный — равному

Один из принципов, в соответствии с которым проходят программы фонда «Теплый дом» — это принцип «равный равному»: группы, где человек оказывается среди людей, имеющих сходный с ним тяжелый опыт. Они оказывают важное целительное действие, убирают огромное чувство вины за свое прошлое и снижают ощущение изолированности от всего остального мира. Получив наглядный опыт своего неодиночества, человек начинает отделять то, что с ним случилось, от себя самого, видит связь обстоятельств прошлого со своими проблемами, и получает шанс жить иначе, меняя эти обстоятельства.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Надя Беляева, 27 лет

Нас в семье пятеро. Я младшая. Когда мне было одиннадцать, у нас умер папа. Сердце. Папу долго не хотели забирать в больницу, в конце концов положили, а через два дня его не стало.

Узнав о нашей беде, социальный работник из школы, где учились двое моих братьев, предложила маме обратиться за помощью в фонд. Мама спросила: «Чем помогут? Как нам помочь?» Мама была в отчаянии, она не знала, как пережить горе и оставаться сильной: ей нужно было нас всех кормить, давать нам всем образование... Она работала поваром в детском саду. Но в фонд мама все-таки позвонила. Через неделю к нам домой пришли гости — четыре человека из фонда. Я даже помню, как мы сидели все вместе в комнате, ручки на коленочках. Так нам предложили приходить в фонд. Все вместе мы сначала ходили в семейную группу. С мамой проводилась индивидуальная работа психолога. А я вскоре попала в подростковую группу как «трудный» подросток. А еще нас всех вместе позвали в лагерь на Вуоксу.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Брату тогда было тринадцать, второму брату пятнадцать, сестре семнадцать, второй сестре двадцать семь: у нее в тот момент были уже двое своих маленьких детей. Жили мы все в одной квартире. В фонде нам предложили поехать в лагерь всей семьей. И это было настоящее чудо. Никакую поездку мы не могли себе позволить, нам еле-еле удавалось, когда был жив папа, выехать к дедушке в деревню. А в лагере нам всем было прямо очень круто. И в смысле общения с другими людьми и в смысле общения между нами — нам это тогда было очень нужно.

Мне всегда было сложно в коммуникации со сверстниками. Они меня били.

Мне было настолько сложно, что нужно было прямо-таки как-то выжить. Сначала, когда я стала ходить в подростковую группу, я чувствовала себя небезопасно: туда ходили ребята такого же возраста, как я, как мои одноклассники. И тут я ждала того же, чего и в школе. Но все оказалось не так. Здесь все друг друга слушали, даже слишком внимательно...

"Сначала я очень громко и много смеялась — такой была моя защитная реакция: не буду никому ничего рассказывать, буду только смеяться"

И это тоже было пугающе. Сначала я очень громко и много смеялась — такой была моя защитная реакция: не буду никому ничего рассказывать, буду только смеяться. Со временем это все ушло, у нас в группе возникли очень доверительные отношения друг к другу. Нет, мы не просто подружились. Мы стали как нечто целое. Чтобы переживать эмоции, нам нужно было непременно проговорить их в группе. Каждый из нас побывал в жизненной яме. И вылезая из нее, поддерживая друг друга, мы сплотились.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

И вот я стала очень много времени проводить в фонде: в группе, в разговорах с людьми, которые здесь работают. Мне очень помогали объятия, которые дома были редкостью.

До фонда всем было не до меня: мама с папой работали, братья были на тусах во дворе... А когда меня били, я не могла пожаловаться, потому что знала, что туда пойдут разбираться, а мне это было не нужно и опасно, ведь я знала, что потом снова окажусь одна и получу еще сильнее. В общем, я свои сложности от семьи скрывала.

Каждую неделю мы рассказывали на группе три трудности и три хороших происшествия. И вот мы сначала трудности сидели выдавливали, а потом оказывалось, что хорошего все-таки случилось больше, что даже в самой ужасной неделе хорошего больше, чем плохого.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мы праздновали здесь праздники, которые в принципе дома не праздновались, мы здесь танцевали, делали бал для родителей, ездили в лагерь волонтерами всей командой... Здесь была наша настоящая жизнь!

Я нашла здесь себя. Я узнала, что мне могут дать люди и что я могу дать им. Я поняла, что я могу помогать.

В какой-то момент я поняла, что я не могу уже принимать, я хочу отдавать.

Поэтому после школы я поступила в педагогический колледж. Я педагог дошкольного образования. Я работаю в детском саду с малышами и очень люблю свою работу. Сейчас я продолжаю учиться, я поступила в Педагогический университет.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Еще здесь я научилась любить себя. Сначала я научилась понимать себя, осознала, что в бесконечном самобичевании нет никакого толка, а только вред. Раньше я в себе и во всем искала недостатки. Сейчас я стала искать плюсы даже в том, что не получилось, что я сделала не так.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Чтобы я так спокойно обо всем этом рассказывала, я проделала огромную работу. Сегодня я умею не давать себя в обиду, не обижая при этом других людей. У меня есть еще много вещей, в которых мне нужно поработать над собой. Например, у меня еще куча страхов. Я с ними работаю. Именно здесь я научилась слушать себя и работать над собой.

Чтобы в школе не было травли, что-то делать должны взрослые. Причем не только с тем, кого обижают, или с теми, кто обижает. Нужно в принципе заниматься командообразованием, объединять детей, делать это безопасно и вдумчиво. Меня в школе просто отсаживали и говорили: «Вы идите, а она посидит». Во всем было разделение. «Они её обижают. Зачем её туда пихать?» Учителя хотели как лучше, но делали пропасть между нами еще больше.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мы до сих пор общаемся с некоторыми ребятами из подростковой группы. Со всеми, кажется, всё в порядке.

Травля в школе

Дети из неблагополучных семей часто сталкиваются с травлей в школе. Не та одежда, не то поведение, другой образ жизни, чувство неуверенности и незащищенности приводят к тому, что ребенок становится легкой мишенью для нападок. Ребенок никогда не виноват в травле, это проблема коллектива, с которой обязательно нужно справляться взрослому, потому что она отравляет каждого участвующего — даже безмолвного наблюдателя. К сожалению, зачастую учителя не умеют работать с агрессией коллектива, а то и выступают инициаторами, особенно если семья ребенка вызывает в учителе неприязнь.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Тимур Щербаков, 24 года

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

На самом деле это случайно получилось. Нам повезло, что фонд начал работу именно в нашей школе. Ну, просто арендовали помещение и туда ходили заниматься. И брат мой, кажется, заметил эти посещения и поинтересовался, что там. Ему рассказали, что к чему. Мы начали ходить. Мне девять лет было. Мама с нами тоже ходила. Сначала это были просто такие посиделки, мы пили чай, рассказывали, что хорошего с нами произошло, знакомились, говорили на разные темы...

"Тетя приводила в дом кучу других пьющих людей, а когда её не пускали, ломала дверь"

У нас дома все время было что-то не так. В экономическом, материальном и в моральном смыслах. С нами жила моя пьющая тетя, мамина сестра, поэтому дома были постоянные драки. Тетя приводила в дом кучу других пьющих людей, а когда её не пускали, ломала дверь. Так мы и жили. В этой квартире нас было много: в одной комнате были я, брат и мама с её гражданским мужем, а в соседней вот эта тётя и её пятеро детей. Еще была проходная комната. Она сдавалась, и в ней жило несколько человек: трое, четверо, может. Приезжие. Материальное положение было настолько тяжелым, что другого выхода не было, но это было совсем неприятно. Это была своя квартира, но по ощущениям как коммуналка, если не хуже.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Потом нас стало на три человека меньше. Это мои три двоюродных брата уехали в детский дом... Тётю постоянно забирали в психушку, потому что она пьяная была совсем в неадеквате.

И в один прекрасный день, когда моей маме совсем нечем было кормить нас всех, их забрали в детдом.

Потом их усыновили, я не знаю, где они сейчас. С нами остались жить две сестры двоюродные, мой брат, мама и тетя. Ну и мамин муж гражданский, кавказец. Если бы я стал вам рассказывать, что это был за человек, вы бы обалдели. Доставалось нам, в общем. Папа родной к нам лет до трех-четырех иногда приезжал, а потом совсем пропал. Сейчас, конечно, ни о чем об этом я не переживаю, но тогда со всем этим мне проблем хватало.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Мы с братом всегда с радостью ходили в фонд. Вырваться, пойти к людям, которые тебя выслушают, чем-то помогут, было очень важным. Кроме того, в конце каждого занятия нам давали по хорошему такому пакету материальной помощи. Немножко деньгами помогали, когда у брата были проблемы со здоровьем, со спиной: на корсеты, на врачей и так далее. В нашей ситуации это была очень большая помощь.

У мамы у самой детство было очень тяжелое. Пьющие родители и все в этом духе. Я думаю, может, она сама не осознавала, зачем она в фонд ходит. Но она каждый раз приходила, её тянуло как-то в это место. Сколько-то лет, год-два, мы ходили в эту группу на базе школы. Потом появилось помещение на Чайковского. И мы стали сюда ездить. Мама не пила. Что, кстати говоря, странно. Сестра, видимо, именно по причинам детства их спилась очень сильно, а мама почему-то нет. У нее что-то вроде аллергии было: такая краснота повсюду появляется, когда она хоть немножко выпьет... Это большая удача, кстати. Но жизнь её все равно шла вкривь и вкось. Она в 17 брата моего родила. Это все от неграмотности, отсутствия воспитания.

"Вот папа мамой и не дорожил и ответственности не хотел брать за такую семью"

Само собою, отец к ней несерьезно относился. Ну, представьте себе: девочка, у которой была проблемная семья, родители совсем за ней не смотрели, где-то вечно пили, у неё не было никакой самооценки. Вот папа мамой и не дорожил и ответственности не хотел брать за такую семью. Я, в принципе, понимаю, почему папа пропал, все мотивы его действий понимаю. А вот встретиться с ним... если бы он был искренним в этом разговоре, я бы не отказался.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

У нас очень сложные были отношения с мамой. Внутри семьи – это всегда самое тяжкое. И тут фонд нам тоже помогал. Прийти сюда, выговориться... Групповые занятия очень помогали. С братом мы тоже постоянно ссорились. Сейчас, конечно, лучше. И я помню все эти игры в фонде. Такие, знаешь, где каждый не сам по себе, а друг за друга, вместе. То, чего нам так не хватало в семье и в школе, было на этих занятиях. А еще в фонде можно было расслабиться и быть открытым. Ни дома этого не было, ни с друзьями. Везде всегда нужно было быть очень напряженным. А здесь нас слушали.

Мы были интересными сами по себе, такие, какие есть. Это то, чего в моей жизни в принципе не было до занятий в фонде.

А еще мы ездили с фондом в лагерь, где нормальное, внимательное общение было круглосуточным. Наша подростковая группа была там волонтерами. И это, конечно, меняло наши жизни. Мы начинали верить, что можно вообще как-то по-другому жить.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Я закончил школу и вначале, как любой школьник, попытался поступить в вуз. Чудом сдал экзамен по обществознанию на хороший балл. Пошел в экономический вуз такой довольно престижный — ИНЖЭКОН. Полтора года там прозанимался, накопил кучу долгов, меня собирались исключить. Я ушел сам, не дожидаясь. И какой-то у меня момент переломный случился. Я настолько себя виноватым чувствовал, что решил: «Надо взяться, выучиться! Пойти куда-нибудь, где посложнее». Выбрал физику. Вот. Изучил её дома, сдал ЕГЭ. И пошел учиться в ЛЭТИ, электротехнический университет. Я на втором курсе и, кажется, что это мое. Мне очень нравится учиться. Параллельно я работаю кассиром сейчас. Все-таки студенту сложно найти себе приличную работу.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Дома сейчас все уже более-менее стабильно. Нет уже таких больших проблем. Тетя где-то пропала, сестры живут в других квартирах. Дома остались я, брат и мама. Правда, идет дележка квартиры. В этом смысле не без проблем. Если честно, когда-нибудь я мечтаю ипотеку взять и свалить из этой квартиры. Не в смысле, что у нас проблемы какие-то большие, просто хочется жить отдельно.

Если говорить о влиянии «Теплого дома», то я думаю, оно оказалось довольно сильным, в том смысле, что я бы был гораздо более зажатым человеком, если бы не ходил на эти занятия. Меня здесь научили как-то более открыто, более четко говорить, чего-то хотеть в этой жизни, чем-то интересоваться, верить в себя. До того я был совсем закрыт, совсем по инерции жил, боялся очень многого, все в себе копил. То есть я вправду благодаря этим занятиям изменился.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Когда-нибудь мне, конечно, и семью хочется. Но это когда экономически немного сложусь. А по поводу воспитания детей у меня меня сложилась небольшая точка зрения.

"Самое главное — показать детям, что их любят просто за то, что они есть, что они ценные сами по себе. Без условий, без оскорблений, без каких-то особенных достижений."

Исходя из ошибок, которых понаделали в отношении ко мне, я понял, что самое главное — показать детям, что их любят просто за то, что они есть, что они ценные сами по себе. Без условий, без оскорблений, без каких-то особенных достижений. Просто дать им понять, что они в этой жизни чего-то заслуживают. По факту одного лишь своего существования.

Брат мой выучился на МЧС-ника, потом работал водителем в полиции. Не знаю, как-то его занесло. Потом работал где-то в магазине одежды продавцом-консультантом. Сейчас работает в больнице санитаром, там же, где мама. Ну, обычная жизнь такая: неплохая, особо не выделяемся. У меня, конечно, цели повыше. Но не знаю, насколько они реализуются.

Мне кажется, в детстве меня очень спасала неосознанность того, что происходило. Когда с детства живешь в сложных условиях, не то, чтобы привыкаешь, но не считаешь происходящее чем-то из ряда вон.

А вот когда вырастаешь и смотришь назад, то понимаешь, в какой жути ты рос.

То есть детям в этом смысле попроще, чем взрослым. Это взрослые с ума сходят. С другой стороны, детям потом сложно перестроиться и иначе жить. И именно тут нужна помощь, нужны все эти группы, эти беседы. Нужно осознать все, чтобы не повторить родительской судьбы.

Другая модель семьи

Родители, выросшие в семье с алкоголизмом и насилием, часто не знают и не умеют жить по-другому, и воспроизводят все ту же модель семьи, усвоенную в детстве. И даже если они не пьют сами, то оказываются не в состоянии позаботиться о своих детях, стать им защитой, подарить близость и теплоту. Именно поэтому в работе с семьями важно не просто рассказывать ребенку, что это неправильно, но давать прожить, ощутить другую модель семьи.


Истории и фотографии предоставлены фондом «Теплый дом»